Весна. Уссурийск. Стройка.
Раннее утро после ночного дождя. Всё серое, мокрое, промозглое. В котлованах — ледяной воды по пояс, сверху плавают льдинки.
Константин щурится — стандартный бардак, но с весенним настроением. Команда узбеков ставит помпы, начинают качать воду. Кажется, пошло.
И тут — по шлангу проезжает машина. ХРУСТ.
Фонтан бьёт в небо. Константин — в эпицентре ледяного душа, весь мокрый, держит шланг, пока тот рвётся. Фитинг в хлам. Смех, паника, цирк на льду.
— Китайский рынок, — только и говорит он. И бегом к машине.
Через весь город за фитингами. Китаянка на рынке вяжет носки, улыбается. Константин не улыбается. Берёт, что надо, платит и мчит назад.
На площадке новый прикол: шланг замёрз. Разводят костёр, греют, матерятся.
К полудню всё работает. Вода уходит.
Щебень пошёл.
Жизнь продолжается.
Константин щурится — стандартный бардак, но с весенним настроением. Команда узбеков ставит помпы, начинают качать воду. Кажется, пошло.
И тут — по шлангу проезжает машина. ХРУСТ.
Фонтан бьёт в небо. Константин — в эпицентре ледяного душа, весь мокрый, держит шланг, пока тот рвётся. Фитинг в хлам. Смех, паника, цирк на льду.
— Китайский рынок, — только и говорит он. И бегом к машине.
Через весь город за фитингами. Китаянка на рынке вяжет носки, улыбается. Константин не улыбается. Берёт, что надо, платит и мчит назад.
На площадке новый прикол: шланг замёрз. Разводят костёр, греют, матерятся.
К полудню всё работает. Вода уходит.
Щебень пошёл.
Жизнь продолжается.
